У Беренис всегда был один и тот же план: всех победить, всех спасти и стать героем. Даже если в Гарлеме это было невозможно. Даже если побеждать и спасать было некого. Даже если ей запрещали всех побеждать, всех спасать и становиться героем. Последнее – особенно часто, потому что все вокруг, кроме, разумеется, самой Каннингэм, отлично знали, что герои это, как правило, люди мертвые, а значит, бесполезные, хоть и светлая им память и всякое такое. Гельмут непременно узнал бы обо всем, что Беренис думает на этот счет и зачем она пришла в Гарлем, а следовательно, и какие у него планы, если бы только обращался к ней. К счастью для самого себя и для всей их группы, обращался он вовсе не к ней, а к Васе, а Вася точно знала, что стоит делать, без этого абстрактного «стать героем». Она-то уж как никто знала, что ценный сотрудник Дозора это тот, что в любых условиях может остаться в живых, так что все ее разъяснения были очень кстати, потому что восторг, который захлестывал Беренис от понимания того, что она стоит посреди Гарлема, мог сыграть со всеми ними очень злую шутку со смертельным исходом для всех. Для Берри – потому что она собралась всех побеждать, для Гельмута с Васей – потому что они не смогут объяснить Расселу причину, по которой не только взяли его сестру с собой на смертельно опасный патруль, но еще и не помешали ей самоубиться.

Но теперь Беренис очень послушно и тихо пялится в карту, что лежит перед нею, запоминая, куда надо идти и даже кое-какие обозначения, потому что это могло быть важным. Обычно, она так не делала, а в таких ситуациях, как эта, любила поглазеть по сторонам, но теперь девушка очень старается быть собранной и сосредоточенной, потому что не хочет подвести Василису, не хочет опозорить свою оперативную группу, не хочет нарваться на неприятности и узнать, может ли вампир укусить ее за пятку просто из спортивного интереса. Но Василиса говорит, что это не обязательно проверять на себе и можно просто спросить у ее знакомого и у девушки минута уходит на понимание того, что шутка здесь – только половина и вообще-то Василиса действительно знакома с настоящим вампиром. НАС-ТО-Я-ЩИМ ВАМ-ПИ-РОМ! Вы только вдумайтесь в эту невероятную новость. Знакома с настоящим вампиром, еще жива, да еще и познакомит Беренис. Вот уж точно Каннингэм совершенно не зря собралась в это нежданное и негаданное путешествие, за которое Рассел, может быть, прикует ее к батарее. Может быть, даже навсегда. Возможно, он даже заставит ее уволиться из Дозора. Если узнает, конечно.

Настроение Каннингэм становится лучше в разы и по нужной улице она идет, разве что, не вприпрыжку, чуть-чуть впереди остальных членов группы. Еще минуту назад она что-то весело рассказывала, но по мере того, как улица становилась шире и тише, Беренис притихла тоже, настороженно прислушиваясь и чувствуя себя, в общем-то… Как-то не так. Это «как-то не так» очень скоро превратилось в весьма явственно подступающее видение, которое Каннингэм силилась сдержать изо всех сил, потому что знала, что пророческие трипы им тут не нужны теперь даже даром. А потому, когда на дороге прямо перед ними появляется босой худенький мальчик лет семи, Беренис сначала даже не понимает, что это – не часть ее видения, а самая настоящая реальность, от которой пальцы холодеют, стоит им коснуться ледяных запястий трясущегося ребенка, который не мог от шока вымолвить ни слова и только тыкал худеньким пальчиком по направлению к соседней улице.

- Что случилось? Где твои родители? – впрочем, о каких родителях тут вообще шла речь? Ребенок одет так, словно вообще никогда не носил одежды, он изможденный, грязный, волосы отросли, мнится, не меньше, чем за три месяца, местами виднеется кровь и выглядит он, как жертва преступления, не иначе.

- Помогите, - шепчет ребенок одними губами и Беренис, еще даже не поняв, в чем именно дело, кивает головой, а затем смотрит на Гельмута и Василису попеременно, - Мы поможем. Обязательно поможем, слышишь? – она прижимает ребенка к себе, силясь согреть своим теплом и слепой уверенностью в том, что они на самом деле помогут, чего бы это ни стоило и что бы конкретно ни произошло. Очевидно, что это «конкретно» - нечто ужасное и Каннингэм не уверена, что она желает знать, но надежда на то, что видение касается этого происшествия, заставила ее закрыть глаза и вздрогнуть от силы дара, который сотряс волшебницу, заставляя ее с трудом сдерживать и крик, и слезы, и желание пуститься в бегство прямо сейчас.

Ее слегка потряхивает, когда видение заканчивается и Беренис беспомощно смотрит на Васю и на Гельмута, на Зою и Николая, что присоединились к ним всего ничего и они даже не успели толком познакомиться. Впрочем, сейчас это совершенно неважно, потому что речь вообще шла не о них. Речь шла даже не о Берри, которая теперь настороженно оглядывала улицу, силясь понять, куда именно им надлежит идти и все еще прижимая к себе ребенка.

- Я видела, кое-что ужасное, - наконец, проглотив ком в горле, говорит девушка, внимательно посмотрев на Василису, - Этот мальчик сбежал из места, где был не единственным, - Берри, словно, не уверена в том, что теперь говорит, переводя взгляд с одного участника их похода на другого, - Его похитили и еще многих детей. И это сделали совсем не люди. Это сделали вампиры и они питаются кровью этих детей. Напрямую и сливая ее в пакеты, пока… Пока… Похищенные еще живы. У них там целый, - она активно жестикулирует, не зная, какое слово лучше подобрать, - Цех по переработке людской крови и он существует уже несколько месяцев, - Беренис с трудом удается держать себя в руках с тем, чтобы не расплакаться и не выдать своего ужаса, но слова ее подтверждает мальчик, что начинает всхлипывать от этого рассказа.

- Так и е-е-есть, - тянет он, сквозь рыдания, - Я сумел сбежать, но там еще много других. Вы ведь не вернете меня им, не отдадите обратно, правда?

В ушах шумит так сильно, что Беренис вообще не слышит ничего, что происходит за пределами обрывков видений, которые все еще терзают ее, не давая полноценно прийти в себя. Она закрывает глаза и трет их руками, но видение то отступает, то подступает снова и женщина никак не может вырваться из этого морока наяву, отлично зная, что вообще-то, так быть не должно. Просто мальчишка, очевидно, так много пережил и так много информации хранил у себя в голове, что от его присутствия видения накатывали снова и снова вместе с приступами тошноты. У Беренис уходит какое-то время на то, чтобы совладать с собой, пошатнуться и ухватиться за Гельмута с тем, чтобы устоять на ногах, сделать несколько глубоких вдохов и прийти в себя достаточно, чтобы не нуждаться более ни в чьей помощи. Беренис этого не любила. В конечном счете, она была в чужой оперативной группе, и здесь нельзя было давать себе расслабляться с тем, чтобы никто не решил, что она – нюня и нытик, слабак и плакса. К тому же, что это было совсем не так.

- Постой, - едва-едва расслышав просьбу Василисы, Беренис останавливает Зою, аккуратно направляющуюся в сторону патрульного автомобиля, - Подожди, - она подбегает к ней и к ребенку, зная, что не будет никакого способа узнать правду лучше, чем заглянуть в воспоминания мальчика, который хоть сам и не помнил дороги, зато видел ее, а стало быть, это можно было с него считать. Способ не был рискованным, если его проводил хороший менталист с большим опытом, что, конечно же, не было про Беренис, но сейчас она была собрана и сосредоточена, как никогда раньше, потому что от ее действий зависело то, насколько оперативно они смогут найти нужное им место.

Берри нарочно не использует сферу, что сжимает в руках, потому что минимум сил, что у нее есть сейчас, послужит ей предохранителем – просто не даст навредить ребенку и самой себе, не хватит энергии. Она только заглянет. И, погладив ребенка по волосам, девушка кладет пальцы на его виски, с предельной осторожностью преодолевая барьеры его разума и погружаясь в воспоминания последних нескольких часов. Ее захватывает тот же страх, что и мальчика, она чувствует, как по его щекам текут слезы и просматривает весь путь отсюда и обратно к зданию, откуда он буквально чудом сумел выбраться, разбив окно в отсутствие похитителей. Зная, что на это пожелают посмотреть и другие сотрудники аналитического отдела, Беренис накладывает лишь слабый морок поверх этих воспоминаний с тем, чтобы мальчик не тревожился о том ужасе, что пережил, или, во всяком случае, не мог вспомнить его во всей полноте. Этого достаточно, чтобы он спал и не видел кошмары.

Беренис опускается на бордюр и тихонько просит дать ей немного воды, после чего жадно выпивает половину бутылки. Лишь после этого она использует сферу и после короткой вспышки, в самом деле, чувствует себя многим лучше, чем прежде. Нет, она чувствует себя просто восхитительно, что и дает понять, поднимаясь на ноги.

- Я посмотрела весь его путь от заброшенного здания, возможно, какого-то завода, или промышленного комплекса, до нас. Да, я смогу привести нас к месту, от которого он бежал. Он был там не один. Не единственный ребенок, - она нервно сглатывает, качая головой, а затем достает пистолет, весьма решительно сжимая его в руках, - Идем, - голос ее тверд, хотя Берри еще ощущает отголоски ужаса мальчика и тем явственнее, чем больше ей нужно ориентироваться по дороге. Она погружается в его воспоминания, делая очередной поворот, очередной шаг, очередное движение. Она справится, обязательно. Они найдут это место, помогут другим детям и накажут всех виновных. Черта с два она это так оставит!

По-хорошему, следовало набрать Расселу. Следовало набрать любому из братьев, но сейчас Беренис была слишком сосредоточена на иной работе и эта работа захватывала ее целиком. На паре перекрестков она мечется, не в силах сделать выбора, но погружаясь глубже в пучину чужих воспоминаний, находит след снова и не идет – бежит, словно боясь опоздать. Сколько так проходит? Десять минут? Тридцать? Беренис не знает, но она шумно выдыхает, подбегая к зданию, которое искала. Прислушивается. Бой сердца в груди отдается в ушах и Каннингэм склоняется, упершись ладонями о стену здания с тем, чтобы просмотреть очередную цепь видений, часть из которых заставила ее весьма болезненно вскрикнуть.

- Дети, взрослые и вампиры, - глухо заключает она, - Много детей, мало взрослых и около десяти-двенадцати вампиров, но сейчас здесь всего четыре, или пять, - видение о совсем недавнем времени, а следовательно, вряд ли их успело стать намного больше, - Они знали, что мы придем. И они не хотят, чтобы мы увидели то, что внутри, - еще тише говорит женщина, а потом глаза ее наполняются ужасом и она порывисто движется ко входу, прежде, чем встать, как вкопанная, понимая, что здесь нужен план, здесь нужно действовать не хаотично, как это случалось с нею обычно, а разумно. Но времени у них не так уж много, если Беренис правильно понимает происходящее. Она ведь не путает в своем видении прошлое, будущее и настоящее, да? Каннингэм придирчиво осматривает здание. Не путает. Здесь было грязно, здесь паршиво пахло, здесь не было людей и полиции, но это место точно никогда не горело, даже намека на копоть, или следы огня, отсутствовали.

- Они подожгут здание, - повернувшись к своим невольным напарникам, сдерживая ужас произносит Беренис, - Они подожгут здание, чтобы скрыть следы своих преступлений и суметь уйти.

Если чему-то Беренис и научилась в своей оперативной группе за долгие годы, так это тому, что во время заданий нужно слушаться главу своей группы всецело и безоговорочно, даже если ты думаешь, что ты здесь самый умный, самый опытный и самый матерый. К счастью, Каннингэм так не думала никогда, потому что она не была самой умной, самой опытной и самой матерой. Она вообще-то вообще не знала, что такое матерый. Но слушаться Рассела умела безукоризненно, потому что ситуация в Великобритании из-за которой они все оказались здесь, отчасти, была виной Беренис и многому ее научила. Пожалуй, даже слишком многому. Василиса Расселом не была, о той истории ничего не знала, что Каннингэм безо всяких сомнений признавала ее лидером текущей операции и готова была следовать за нею в самое пекло, потому что этого требовал от нее долг, ее служба в Дозоре и ее совесть, не представляющая, как вообще можно допустить того, чтобы страдали пусть и смертные, но все-таки дети. Это же невообразимо и совершенно чудовищно.

Беренис согласно кивает на утверждение о пистолете, но судя по ощущениям, она теперь должна использовать совершенно иное оружие, хотя и понятия не имеет, как это делать. Аналитические способности у Каннингэм присутствовали, а как пророк, она, по идее, должна была уметь считывать информацию и получать на нее ответ на месте, но получалось не всегда. Тем не менее, женщина сосредоточенно оглядывает здание, понимая, что времени у них совершенно нет. И потому, она резко допускает до себя видение, что навязчивой юркой ртутью бьется на задворках сознания, мешая воспринимать происходящее хоть сколько-нибудь объективно. К счастью, видение оказывается очень коротким, зато достаточно информативным.

- Здесь пять входов, каждый из них защищала ведьма. Там над косяком, или за ним, ведьмовские метки. Нужно стереть их, или пожалеем, что зашли, - бормочет девушка, про себя уже рисуя схему серого молебна, потому что он, черт побери, никогда-никогда ей не удавался и всегда оставался какой-то совершенно неведомой величиной. Рассел говорил, что это ничего и мутозить вампиров ногами тоже подходит, но только, когда рядом братья и могут прикрыть, потому что в противном случае, покусанными могут оказаться не только пятки, а умереть от укуса вампира это очень-очень больно, даже больнее, чем то ранение, которое Берри однажды отхватила по своей глупости чем-то, вроде «Плети Шааба», потому что будь это на самом деле она, Каннингэм бы теперь здесь не стояла.

- Надеюсь, что подкрепление прибудет достаточно быстро, - тихо произносит Беренис и следует за Василисой сначала в Сумрак, а затем – прямиком к зданию. Вход оказывается обычной, ничем не примечательной и даже не запертой дверью. Очевидно, те, кто внутри, не надеялись быть найденными, а ведьмы для них постарались достаточно хорошо, чтобы не опасаться нежданных визитов. Беренис протягивает руку к косяку, сдирая уродливый высохший синий мох, чтобы увидеть под ним ровно три ведьмовские метки, охраняющие вход. Ей не достает знаний, чтобы сказать, что они значат, но это и неважно. Она направляет на них поток чистой силы, пусть и не слишком большой, но зато Светлой (а какой еще?) и печати, чуть сопротивляюсь, рассыпаются мелким прахом им под ноги. Берри удовлетворенно кивает и прислушивается к собственным ощущениям. Что там обычно свербит у аналитиков, которые знают, что скоро случится, что-то плохое, Каннингэм понятия не имеет, но у нее сейчас ничего не свербит, так что она только кивает Василисе, прежде, чем та проходит за дверь.

Внутри ни зги не видно, темнота такая, что хоть глаз выколи. А еще этот чертов гул и дурацкий ветер. Ситуацию довольно быстро исправляет Гельмут, зажигая несколько ярких шаров, повисающих в воздухе, но Сумрак свидетель, лучше бы он этого не делал, ибо им повезло попасть в ту самую часть, что была лабораторией и зрелище это было воистину не для слабонервных. Следы запекшейся и свежей крови, скальпели, металлические столы и импровизированные «медицинские» кресла, которые использовали, чтобы пристегивать невольных доноров, пресекая их сопротивление. Следы неоднократных смертей на первом уровне читаются все еще явственно, и девушке приходится приложить усилия, чтобы сдержать отчаянные позывы к тошноте. Повсюду грязь и расходные материалы, тройка холодильников и Каннингэм весьма решительно направляется к одному из них, распахивая. Ничего, кроме одного случайно забытого пакета с кровью. Кажется, уже свернувшейся. Кто бы здесь не был, он собирался уйти в спешке. И судя по вдруг нахлынувшему видению, которое заставило Беренис согнуться поплам, все еще не ушел, что-то отчаянно ища в сторожке на втором этаже.

- Там, - разогнувшись и посмотрев на Василису, Беренис указывает к следующей двери, из под которой уже пополз, пока еще не столь решительный, но все-таки дым, - Там и наверху, они забирают какие-то вещи, кажется, артефакты и бумаги, - говорит она, больше ничего не трогая и возвращаясь к своей группе в исходную позицию. Медлить не имеет никакого смысла, Каннингэм дожидается распоряжения Василисы и движется вслед за ней.

Дверь распахивается почти бесшумно, ведьмовских меток здесь уже нет, зато сквозь первый слой отчетливо видны смазанные пятна нескольких десятков смертных, очевидно, очень напуганных, а судя по движениям, суетящихся и желающих выбраться отсюда поскорее. Беренис их понимает, потому что ей на первом слое дым был совершенно безразличен, а им в реальности, вестимо, было не очень-то хорошо. Все они теперь оказывались перед одинаково сложным вопросам. Полезут ли они к вампирам и попытаются поймать их с поличным, или начнут выводить детей из здания. Как для Берри, так второе было в разы важнее, но она не смеет принимать никаких решений самостоятельно. Василиса осознает их проблему ничуть не хуже, но пока та оценивает обстановку с точки зрения оперативника, Канннингэм совершает усилие для себя почти нереальное – она пытается без автоматизированных компьютерных расчетов оценить ближайшие линии вероятности для них всех. И результат ее вовсе не радует, но молчать об этом Берри не может и не должна.

- Позволь мне начать выводить детей. Если пойду на второй этаж, к вампирам, буду убита с вероятностью в 75-80% при падении с большой высоты. Вы с Гельмутом вдвоем сможете этого избежать, если при входе не дашь вампиру слева заехать тебе по голове огромным гаечным ключом, - хрипло произносит Беренис, стыдясь того, что ее даже на вампиров взять нельзя, ведь ее непременно там прикончат. Нет, она вовсе не боится, она хочет помочь и если Василиса скажет идти с ними – пойдет, не сомневаясь ни единой секунды, потому что ей и самой не нравится идея оставить Стеклову и Беккера вдвоем. Вообще-то, так дела не делаются. И Берри понятия не имеет, что в таких ситуациях делают аналитики и как распоряжаются ресурсами в виде своих кадров. Но Каннингэм готова помогать любыми доступными ей способами. И если нужно будет читать «серый молебен», которому она так и не научилась за последние годы, так тому и быть. В конце концов, когда-то же нужно научиться убивать вампиров, не так ли?

Рассел учил сестру, что она должна всегда слушаться главу своей оперативной группы. Беренис всегда слушалась. Но дело было в том, что он учил слушаться себя, а сейчас здесь была Василиса. Ее авторитет был ничуть не меньше, но за нее Каннингэм боялась куда как больше, потому что никогда не видела ее в деле и переживала. Как она может справиться одна с несколькими вампирами? Да, ее уровень был выше, оперативником она была в тысячу раз успешнее Беренис, но все равно, как она одна справится с несколькими вампирами? Это казалось немыслимым и совершенно неправильным. В глазах Каннингэм застывает ужас напополам с немым протестом, потому что она могла увидеть Стеклову живой в последний раз. Берри напрягается, силясь вызвать хоть какое-нибудь видение, но ничего не происходит. Значило ли это, что Василиса будет в порядке? Черт побери! Значило ли это, что Василиса будет в порядке?! Но видений нет, а делать дело очень-очень нужно. Каннингэм делает глубокий вдох, закрывает глаза на пару мгновений, а затем кивает Василисе.

- Мы все сделаем. Иди. Только будь осторожной, пожалуйста, - не приказывает, просит девушка, с трудом отпуская Стеклову, но затем сразу выходит из сумрака в реальность, вызывая переполох и громкий визг среди уже изрядно напуганных смертных детей. Здесь немало дыма, а вдалеке виднеется подбирающийся огонь. Времени чертовски мало. На мгновение Каннингэм испытывает неуместную и непредсказуемую панику, но затем снова усилием воли заставляет взять себя в руки.

- Ты в порядке? – тихо интересуется у Беренис Гельмут, видя ее короткое замешательство. Но затем девушка кивает и подходит к детям ближе, громко хлопая ладонями одна об другую с тем, чтобы успокоить их и привлечь внимание. Толпы паникующих детей и подростков им создавать уж точно было не с руки. Сейчас нужно было действовать слаженно, четко и уверенно. Хотя Беренис и не могла ничего с собой поделать, каждое мгновение думая об одной только Василисе и о том, что она там в одиночку сражается с вампирами.

Впрочем, скоро эти мысли пресекаются уже совсем не прошенным видением, да таким сильным, что Берри на секунду вообще намертво вышибает из реальности. Точно так же, как у всех них вышибает душу из тела, когда огонь добирается до вон того баллона с газом, превращая это место в огненный ад.

- Гельмут! – выныривая из видения и утирая кровь из носа, Беренис ловит мужчину за руку, - Прямо и налево. Там баллон с газом, огонь будет у него минут через пять. Убери его оттуда немедленно, или нам всем конец! – кричит Беренис и ее невольный напарник уверенно кивает, набрасывая на себя заклинание свободного дыхания с тем, чтобы не задохнуться угарным газом. Дети, между тем, смотрят на Беренис и молчат, явно испуганные и она повторяет за Бэккером, прекрасно понимая, что они тоже совсем скоро не смогут здесь дышать. Увы, сил Каннингэм на всех смертных не хватает.

- Вы пятеро, - она указывает на детей, которые свободно могут идти, но еще слишком малы, чтобы принимать решения самостоятельно, - Возьмите за руки еще пятерых и за мной, быстро! – она накрывает их еще одним заклинанием и берет двух детей за руки, ведя за собой. Идти не так уж много, выход виднеется бледнеющим пятном взошедшей луны и Беренис выводит детей.

- Все стоим здесь, не отходим друг от друга ни на шаг и держимся за руки, - приказывает она, а затем накрывает малышей слабым защитным заклинанием, тут же ныряя внутрь снова. Она повторяет манипуляцию и выводит на улицу еще одну группу детей, понимая, что теперь все так просто не будет, потому что внутри остались те, кто ранен, не может идти сам, обезвожен, или не ел долгое время, а потому очень ослаблен. Их придется выносить по одному, пожар распространялся, времени было чертовски мало.

Каннингэм забегает внутрь, хватая двух детей лет пяти. Они кашляют, один такой бледный, что видение невольно подсказывает, что он – первый на учет смертников. Беренис нащупывает в кармане помаду и делает на его руке пометку «cito!», надеясь, что подоспевшие сотрудники Ночного поймут, что делать с этим ребенком. На земле он лежит, едва шевелясь и едва хлопая глазами. К счастью, решив проблему с газом, к Берри возвращается Гельмут и уже несет на себе троих.

- Много там еще? – спрашивает Каннингэм, отчаянно надеясь на ответ «нет», но вместо него мужчина коротко кивает. Много. И они вряд ли успеют вынести всех. Беренис молится, чтобы подмога подоспела поскорее, а затем снова бежит внутрь, как раз тогда, когда ее накрывает очередное видение. Теперь уже с Василисой.

- Нет-нет-нет-нет-нет! – бормочет она себе под нос, забегает в здание и подбегает к детям. Несколько пассов руками, несколько попыток создать заклинание и с шестого раза ей все-таки удается. Они смогут дышать, не задыхаясь угарным газом, но сейчас это – все, что она сможет сделать для них и для их выживания. Потому что как бы там ни было, а Василиса была куда как важнее.

Беренис бежит к лестнице и стремительно поднимается по ней наверх, не чувствуя ни усталости, ни дыма, который постепенно заполняет все вокруг. Она слышит звуки борьбы, а это значит, что Вася все еще жива, но судя по тому, что удалось увидеть девушке, это ненадолго. По дороге Берри подбирает длинную арматуру, в другой руке сжимая пистолет. Так было надежнее.

Она врывается в комнату как раз тогда, когда Василиса скидывает вампира с огромной высоты внутренней наблюдательной вышки, в которой раньше, кажется, располагался пульт управления местным оборудованием. Сейчас здесь все сломанное и испорченное, даже окно выбито и в это окно отлично помещается вампир, который с диким воплем летит на землю, чтобы налететь на пару-тройку торчащих штырей. Так ему и надо. Но Вася стоит спиной и не видит, как с металлической струной в руках к ней подбирается другой ублюдок. Его-то Каннингэм и бьет арматурой по башке изо всех сил, а когда тот орет, сгибаясь пополам, высаживает всю обойму зачарованных пуль. Отличные были пули. Ведь теперь вампир валялся на полу и только слабо дергался.

- Прости! – сразу же говорит Берри, - Я не собиралась нарушать твой приказ. Просто увидела, что так случится и хотела помочь. Это все, - не спрашивает, а констатирует она, - Но перекрытия на севере и по центру рухнут уже через семь минут, а там около двадцати детей в плохом состоянии. Нужно помочь им. Идем скорее! – кашляя от дыма, просит Каннингэм и начинает стремительно спускаться по ступеням обратно вниз, - Он парализован, никуда не уйдет, пока сами не заберем его! – кричит девушка, не зная, интересует ли Васю чертов вампир, или плевать она на него хотела. Они очень скоро оказываются в зале с детьми и Каннингэм подхватывает очередного на руки, тотчас же выбегая на улицу, где уже слышатся звуки подъезжающих автомобилей.